Варвик Г. Андерсон - директор центра изучения здоровья и общества и ассоциированный профессор истории и философии науки Мельнбурнского университета. В настоящее время он является также профессором Гарвардского университета.

Распознавание болезни у себя или у других означает, в том числен, раздумье о ее моральном значении. Наше восприятие болезни всегда включает поиск признаков болезни и ответственности. Восприятие болезни фокусирует наш образ жизни, наши отношения с обществом, окружающей средой и космосом, и это позволяет нам объяснить цель неправильного функционирования и страданий.

До последних столетий те, кто страдал, и те, кто пытался облегчить страдания, делали много допущений о характере здоровья и болезни. Тела постоянно испытывают трудности и изменяются под действием окружающей среды, а предметы изменяются вокруг них. Они всегда уязвимы под действием изменения активности, диеты, экскреторной и сексуальной функций, сезона, климата и многих других поведенческих факторов и факторов окружающей среды. Все изменения являются потенциально патологическими. Здоровое тело существует в простом равновесии с его окружением; болезнь (dis-ease, англ. - болезнь, не-простота) подразумевает системное нарушение равновесия между поступлением и выделением, расстройство функции пациент и доктор понимают одинаково; поэтому целью всякой терапии будет восстановление равновесия. Болезнь, таким образом, неотделима от индивидуального темперамента или идиосинкразии, и тот, кто знает личность, ее разум и тело, тот будет понимать болезнь. При таком распространенном понимании болезни, натуралистическое объяснение и мораль сосуществуют.

Четыре темперамента - гравюра XVI века

При усложнении общества появляются элитные группы хилеров (лекарей), их теории и практика начинают расходиться с интуитивным пониманием здоровья и болезни. Отдельное существование диагноза и осознавания болезни особенно поражает в Европе. Более 200 лет европейские врачи ищут локализацию болезни в теле, идентифицируют патологические поражения, происходящие первично в органах, а затем в тканях и клетках и, наконец, в молекулах. Более того, болезнь рассматривают отдельно от всего тела; она может быть обнаружена как обычный багаж, независимо от индивидуальной идиосинкразии; она может протекать без осознания больным. И наоборот, человек может чувствовать себя больным, а диагноз не ставится. В течение последнего столетия или даже больше ученые-медики успешно стали применять специфические средства против таких редуцированных болезней. Важными считаются микробы, токсины и гены. Меньшее значение придается предрасположению, конституции, социальным факторам и факторам окружающей среды. Семена более интересны, чем земля. Болезнь считают вещью, которая вторгается в определенное тело и может развиваться в нем, или захватывает его. Патогенные агенты, жертвами которых становятся отчужденные человеческие тела, обычно невидимы, и наш опыт становится таким нереальным и ненадежным. Поэтому мы должны надеяться, что медицинские эксперты поймут наши болезни.

Техническая компетентность современной биомедицины растет, а моральный комментарий часто уменьшается до морализирования. Начало эпидемической болезни всегда приводит к предрассудкам, вызывая предубеждения против иностранцев, бедных и людей других рас, а также к загрязнениям. Микробная теория просто добавила патологическую глубину к старым социальным и политическим подозрениям: представители меньшинств могут выглядеть чисто, но кто знает, что за зараза скрывается у них внутри? Теперь, конечно, мы можем значительно точнее проследить индивидуальную ответственность за все болезни, как спорадические, так и частые. Что человек делает неправильно? Курит? Пьет много алкоголя? Занимается сексом без презерватива? Раньше мы знали, что бывают болезни божественного провидения, болезни бедности и болезни цивилизации, но большинство болезней теперь уже не имеют отношения к личностям.

В течение последних 200 лет или около того европейская модель понимания болезни распространилась во всем мире. Мы все находимся в некоторой степени внутри биомедицины. Ее суженный технический характер ставит ее вне контекста, он позволяет поставить диагностику болезней на поток на всем земном шаре. Почему так должно быть? В пределах биомедицины наше понимание болезни начинает определяться технической компетенцией, поэтому мы выдумываем все более богатый механистический словарь, а моральный язык истощается. Многие из тех, кто страдает от болезней, хотят лучше изучить свою жизнь, а технически обученные врачи не могут и, возможно, не должны удовлетворить их потребности. Чарльз Лемб однажды заметил, что "болезнь возрастает сама по себе". В наше время мы говорим нашим пациентам, что это вирус. "Почему у меня? Почему теперь?" спрашивают нас пациенты, а мы не можем ничего ответить.